12 слов о Параджанове

Свободный, творец, привлекательный, человек с большой интуицией, великий художник, нашедший свой язык, уникальный, редкий, оригинальный, любил Пазолини, Фелини, Тарковского и Пелешяна, один из особеннейших людей, которых я когда-либо знал.

Параджанов

Зимой 1983-го я приехал в Ереван на съемки фильма. Узнав о том, что собираюсь сюда, Ив Сен-Лоран передал Параджанову в подарок одежду. Мы встретились, я передал подарок, оказалось, он подготовил свой для Сен-Лорана. Мы провели вместе целый день, очень насыщенный.

Параджанов будто что-то разглядел, узнал во мне. Мне были знакомы его фильмы, его личностью – во Франции мы боролись за его свободу. Между нами создалась какая-то связь; после мы снова встретились в Ереване, потом долгое время не виделись – из-за общения с ним мне запретили въезжать в Советский союз. В 1988-ом уже он приехал во Францию. Мы были как-то близки, наверное, он понял, что в свои довольно молодые годы я не просто обожал его, а достаточно глубоко понимал его искусство. И я понял, что Параджанов ценит во мне молодого человека искусства.

Риски высоки, но я не боюсь быть осужденным

Риск есть всегда, когда ты играешь человека-икону. К примеру, нет фильма про Фелини, про Пазолини и Тарковского тоже нет. Это опасно – очень велик риск, и я знаю об этом. Но не снимать фильм, дабы избежать чего-то… молодое поколение не должно забывать бой Параджанова за свободу, за свободное выражение культуры. Молодые должны помнить, что в советские годы этот человек в одиночку боролся против всех и заплатил за это: сначала попал в тюрьму, после не разрешили работать… Сейчас будто помнят только работы Параджанова, коллажы, музей. Какое-то музейное состояние, и, по-моему, нужно раскрыть его образ. Не только тот, который мы знаем из телевидения и фотографий, но и его внутренний мир, который можно было максимально развить. “Параджанов” художественный фильм, не документальный, и можно было представить, каким был этот человек, когда был один, грустил… Насколько получилось все передать – скажет зритель. Будут и сложности, так как есть реальный человек. Просто хочу напомнить, что этот человек заслужил свой художественный фильма, не документальный.

Кто-то будет доволен, кто-то - нет

Когда осуждение обоснованно, и я чувствую, что оно имеет место быть – воспринимаю спокойно. Кто-то должен быть доволен, кто-то – нет. Не может быть такого, чтобы всем нравилось что-то одно. Работа, которая всем нравится - подозрительна: или она гениальна и все так думают, или же возникает вопрос – почему тогда она всем нравится? Думаю, “Параджанов” понравится не всем, потому что у каждого свой особенный вкус, но самое важное, чтобы фильм задел широкую аудиторию, разные слои, поколения, страны…

История, не вошедшая в фильм

Есть фраза, которую я произносил в фильме на армянском, но в последний момент решил вырезать ее. Это было в сцене, когда в ереванской студии Параджанов работает с Лаэртом Вагаршяном. Он дает ему подписать бумагу, согласно которой Софико Чиаурели должна сыграть Саят-Нову. Здесь есть некая полемика, потому что Чиаурели женщина, к тому же грузинка, а Саят-Нова – мужчина, армянин… Одним словом, ему удается доказать, что именно она должна сыграть эту роль, Лаэрт подписывает. И вот что он говорит:

“Лаэрт джан, не боись, я выведу души из этой студии, все равно армяне хорошо умеют устраивать похороны”…

Потом я понял, что может эту фразу не так поймут. Это фраза Параджанова, он мне ее тоже говорил. Мы как-то любовались Парижем с высоты, он повернулся ко мне и, не знаю с чего, произнес на армянском: “Армяне хорошо умеют устраивать похороны”. Он еще за 2.5 года до своей смерти знал, что будет похоронен в Армении, в Патнеоне, и музей у него тут будет.

Путешествие “Параджанова”

Премьера фильма прошла в Карловых Варах, и теперь мы просто не имеем права участвовать в кинофестивалях второго класса, например, в Биеннале или Берлинале. Отсюда сразу отправимся в Одессу, где будем участвовать и в международном и национальном конкурсах. Есть много фестивалей, посмотрим, как “Параджанов” будет путешествовать.

Новое

Подготовительные работы уже начаты. Это полнометражный фильм – “Последний раунд”. Он будет снят в той же моей эстетике, что и “Собачьи истории”, но анимация будет лучше. Думаю, на это потребуется года полтора: картина будет длиться час двадцать пять минут. Немного освобожусь от “Параджанова” и “Ануш” – тех тяжелых работ, которыми в последнее время был занят – и продолжу. “Последний раунд” будет тоже связан с нашей историей, но более художественным образом. Действия будут происходить в Адис-Абебе, Джибути и Стамбуле. Это история двух армян-сирот – сестры и брата, которые будут путешествовать из Адис-Абебы в Стамбул. Сейчас мы делаем пилотную версию, думаю, с сентября-октября перейдем уже непосредственно к производству фильма.

Счастье

Наверное, счастье – это согласованность того, что говоришь, с тем, что делаешь. Делаешь то, что чувствуешь – это правильно. Кстати, не только в творчестве, но и в жизни. Наверное, счастье состоит из маленьких вещей, а не из большой удачи. Удача зачастую содержит в себе что-то опасное, можно увлечься стать совершенно другим человеком. Счастье – это быть с близкими людьми и чувствовать, что стоит жить. В моей жизни есть секунды счастья, есть секунды грусти, страха тоже… Одним словом, жизнь – не прямая длинная дорога. Нужно жить, стремясь, чтобы счастливых моментов было больше.

Семья

Семья – это продолжение чего-то, но нужно быть осторожным, чтобы не получилось, что от тебя зависят, что ты за всех решаешь. Члены семьи должны быть свободны, самоучками. Семейная ценность в том, чтобы ты мог делиться, разговаривать, не соглашаться, но в то же время сближаться, дружить с детьми, а не быть только отцом, которого они всегда боятся, или же решать за них.

Пара

Отношения пары очень сложны: мужчина и женщина, прожившие вместе долгие годы… Любовь превращается в близкую дружбу, доверие, умение делиться… Нужно, чтобы в отношениях всегда был интерес, чтобы они возобновлялись, чтобы любовь могла развиваться, превращаться во что-то новое. Это сложно…

Я родился армянином и умру им

Есть гражданство, есть внутреннее чувство, есть принадлежность к культуре, есть язык… Я не могу сказать, где моя родина. Родина – сложное понятие. Можно жить здесь - работать там, быть гражданином одной страны, но желать жить в другом месте. Каждый человек должен найти свое место: это может быть на его родине (и это будет очень хорошо), может быть вне родины, но чтобы это место было родное для него. Мы все принадлежим к народу, от которого рождаемся. Я родился армянином и умру им. Продолжаю говорить по-армянски, хорошо или плохо, много или мало, но так и продолжу. Живу за границей и думаю, что там и должен жить, потому что считаю это правильным для того, чтобы найти правильное расстояние между родиной, культурой и пользой. Армения и Ереван родны мне, будто я знаю их. Меня интересуют путешествия, новые места. Францию тоже уже хорошо знаю, теперь меня интересуют новые страны.

Серж Аведикян в “12 словах”

Наверное, я хорошо знаю себя. Я в таком постоянном движении, будто всегда на дороге. Мне не хватает сдержанности, иногда уединения. Хочу украсть у времени несколько недель и отдохнуть, но уже с нетерпением жду продолжения работы. Время летит незаметно, знаю, что я не неисчерпаем, как и все, и я не живу как бессмертный. Смерти тоже не боюсь, если честно, вернее, боюсь, как все. Кстати, кино – это искусство, которое прикасается к времени. Этого преимущества, к примеру, нет у литературы, нет у живописи и фото. Есть только у кино, потому что это кинематограф, он выдумывает в себе время: есть продолжительность фильма, есть период, время, описанное в фильме, и есть темпоритм фильма. Я постоянно задаюсь этим вопросом. Наверное, это профессиональный недостаток человека, когда он сам станосится своей профессией. Но всегда остается что в себе открыть, поэтому я не хочу оставаться пионером (в этом слове есть что-то хорошее - первооткрыватель), а хочу, как сказал Пелешян, стать новатором. Я будто родился не для того, чтобы быть первым, а чтобы всегда открывать что-то новое, идти на этот риск, искать новое, находить его в старом, в прошлом, в стремлении к будущему… Иногда получается, иногда – нет. Это тоже меня описывает, потому что человек искусства не всегда успевает вовремя. Есть фильмы, которые могут оценить десятки лет спустя. Есть люди, которые уже умерли, но еще не знают об этом, и есть фильмы, которые рождаются мертвыми, потому что были сделаны лишь для виду, а есть фильмы, на которые время не влияет, наоборот – еще больше расскрывает их. Не говорю, что я уже успел все это сделать, но иногда получается… Я вижу себя в этих заботах. Я не знаю, был я хорошим отцом или плохим, не знаю – был хорошим главой семьи, или нет. Вроде что-то получалось, что-то – нет, потому что нет определенного рецепта. Нас воспитывает младшее поколение. Я не думаю, что я их воспитываю. То же и с детьми: ты что-то даешь им до 10-15 лет, а потом чувствуешь, что уже они влияют на тебя своими новыми взглядми. Я хочу слушать молодежь, слушать их замечания, их точку зрения. Я готов к этому.